Что ученику важно знать об апелляции?

В программу подготовки наших выпускников к ЕГЭ, с нашей точки зрения, обязательно должны входить элементы психологической тренировки. Детям стоит знать, с чем они могут столкнуться, например, на апелляции, которая будет проходить без учителя и его помощи, в достаточно накалённой, враждебной по отношению к ученику обстановке. Здесь, в одиночестве перед слитной массой защищающих честь мундира проверяющих, важно не растеряться и сохранить чувство собственного достоинства в любой, даже самой абсурдной и маразматической ситуации. А о том, что маразма хватает, свидетельствуют письма наших читателей, прошедших через ЕГЭ-2009. Извлечём из этих свидетельств практическую пользу, превратим их в методические рекомендации по борьбе с тёмными пятнами ЕГЭ, которые критиковать теперь бессмысленно, а нужно, не теряя чувства юмора и самоуважения, учиться преодолевать. Ни минуты не переставая отдавать себе отчёт в том, что пока во многом ЕГЭ остаётся не очень честной игрой взрослых с детьми. И не стесняясь такую позицию иметь.

Сегодня слово Ольге МАЕВСКОЙ, московской учительнице, которая попала на апелляцию в качестве родственницы выпускника (преподавателей туда, как водится, не пускают) и смогла увидеть всю процедуру профессиональным взглядом. Речь идёт об апелляции по русскому языку; думается, что похожие вещи происходят и на литературе.

“Главное впечатление от апелляции: самый страшный враг ЕГЭ по русскому языку (думаю, и по литературе тоже) — это субъективность тех, кто проверяет, и тех, кто заседает в апелляционной комиссии. Судите сами.

Ученик, написавший части А и В без ошибок, занимавшийся все годы на «5», золотой медалист (это я к тому, чтобы вы поняли уровень его подготовки), получает за сочинение 13 баллов. Выясняется: 0 баллов за отсутствие логики, 0 баллов за наличие речевых ошибок, 0 баллов за наличие фактической ошибки. Начнём с последнего. Приводя пример из романа «Война и мир», мальчик написал: «Наташа отдаёт подводы с вещами для раненых…». Ошибка, по мнению комиссии, в том, что в это время подводы были уже… без вещей. “Что же она, и вещи отдала? А где же тогда лежали раненые?” — с иронией говорят ребёнку. Ясно же, что нет здесь фактической ошибки, ученик имел в виду подводы, на которые были сложены вещи, подводы, предназначенные для вещей. Ясно нам — но не комиссии. Для сравнения фактическая ошибка, допущенная ученицей: вместо Маргарет Митчелл она написала Маргарет Тэтчер. Есть разница? Для комиссии нет.

Перейдём к речевым ошибкам. По мнению комиссии, нельзя писать «наши участники войны» (аргумент: из сочинения и так ясно, что речь идёт о русских), нельзя писать «автор пишет о взаимовыручке солдат» (аргумент: писать можно только о конкретных предметах, об абстрактных писать нельзя), нельзя употреблять в одном абзаце слова «нас» и «наши» (это повтор!), нельзя писать «я солидарен с автором» («Ты в каком стиле пишешь? Это что за стиль?»). Единственное, что я бы признала ошибкой, это выражение «действия войны» вместо «военные действия» — но ведь это одна ошибка, а чтобы получить 0 баллов, их нужно сделать минимум 4. Когда ученик, несмотря на все уверения комиссии, продолжал утверждать, что не согласен признать в сочинении наличие речевых ошибок, ему сказали: «Ах, так! Ну сейчас мы тебе в каждом предложении найдём ошибку!» И это взрослые люди? И они уважают себя как учителя?

Теперь 0 баллов за логику. Первое: оба литературных аргумента оказались в одном абзаце. Но ведь разграничиваем мы абзацы так: аргумент 1 (из жизни) и аргумент 2 (из литературы). Если во втором аргументе несколько произведений, разве обязательно писать о каждом в новом абзаце? А если обязательно, неужели это такая грубая ошибка, что нужно снимать балл? Кстати, почему за аргументацию ученик получил 1 балл? Он привёл примеры из военного прошлого своего деда, из «Войны и мира», из повести Б.Васильева «А зори здесь тихие». На этот вопрос члены комиссии ответили: «А не было в повести Васильева примеров взаимовыручки солдат!» Правда, потом, видимо, вспомнили эти примеры, потому что согласились прибавить 2 балла за аргументы. Но по какой причине проверяющие поставили один балл? Так и осталось неясным.

В ходе беседы с учеником выяснилось, что его вывод не связан с поставленной проблемой. Мальчик написал в конце сочинения, что во время Великой Отечественной войны было много примеров героизма советских воинов. «Какое отношение имеет героизм к взаимовыручке? Никакого!» — сообщила одна из преподавательниц, а другая пригрозила зачитать, что написано в листах-подсказках, имеющихся у каждого члена комиссии. Зачитала примерно следующее: «Что делает солдат героями? (Проблема) Это их способность к взаимовыручке, желание помочь друг другу (позиция)». На этом тему быстренько сменили.

Вторая логическая ошибка: давать комментарий, по мнению членов комиссии, можно только концепционный, текстуальный давать нельзя. Во-первых, я своими ушами слышала лекцию Г.Т. Егораевой, беседовала с нею, читала её книгу, где чётко говорилось, что право на существование имеют оба типа комментария. Во-вторых, даже если комиссия права, разве это логическая ошибка? Может, в этом случае надо снижать баллы за комментарий? В-третьих, имеет ли моральное право член комиссии говорить ребёнку: «Предъявляй претензии тому, кто тебя учил! Тебя ничему не научили!» Или соблюдать этику должен только ученик в сочинении, а к взрослым людям это не относится?

Ещё факт, связанный с комментарием. Ученице сняли балл за то, что комментарий находится не после проблемы, а в другом месте. Но где, скажите мне, в критериях прописано место комментария? Почему и те, кто проверяет, и те, кто сидит в апелляционной комиссии, трактуют критерии так вольно? По незнанию? Тогда нужно строже отбирать людей в эти органы, а не приглашать всех подряд! Исходя из желания защитить честь мундира? Но не оборачивается ли это желание бесчестностью по отношению к ребёнку? Он же всё понимает, видит, как учитель на белое говорит чёрное и при этом даже не краснеет.

Члены комиссии применяли и недозволенные приёмы. По-видимому, рассчитывая, что мальчик растеряется и пойдёт на попятную, ему сказали: «А ты знаешь, сколько мы нашли у тебя орфографических ошибок! Да мы сейчас с тебя снимем сразу 4 балла!» Когда начали перечислять, ученик действительно растерялся, но по другой причине. Ничего подобного он не писал: ему приписали ошибки другого ученика!

Вы, наверное, уже поняли, в какой обстановке проходила апелляция. Ребёнка и оскорбляли, и унижали, говорили с ним издевательским тоном, пытались уйти от темы, сбить с мысли. Несмотря ни на что, он не позволил себе ни одного грубого слова, эмоционального срыва, он пытался изо всех сил защитить себя. И как отвратительно выглядели на фоне интеллигентного и спокойного поведения ребёнка взрослые! Мне стыдно за вас, неуважаемые мною члены приёмной комиссии!”

От редакции. Нам тоже стыдно. Эту публикацию (вместе с указанием на конкретные имена и адреса) мы направим в Рособрнадзор и Департамент образования г. Москвы. Посмотрим на реакцию.