Я иду на урок
Я иду на урок: 8–9-й классы
Наталья Вишнякова
Наталья Николаевна ВИШНЯКОВА — учитель русского языка и литературы московской школы «Знак».
Общая территория чтения, или Восемь разных почему
Когда мы даём списки литературы для чтения на каникулах, мы всегда мысленно делим его на две части. Первая, обязательная, состоит из тех произведений, которые вы собираетесь изучать после каникул. Вторая, так называемая рекомендательная, — книги, которые нужно прочитать в определённом возрасте, как бы культурный фундамент и просто приятное чтение.
На мой взгляд, летние списки немыслимы без той литературы, которая нравится самому учителю, благодаря которой между учителем и учеником появляется взаимопонимание, некоторый “птичий язык”, необходимый на уроках такого тонкого, сложного, необъятного по своим сверхзадачам предмета, как литература. В эту часть списка учитель включает иногда и свои сокровенные книги-переживания, прочитав которые ученик испытывает как бы мини-катарсис и становится уже совсем другим человеком. Одни из самых ярких состояний человека — состояние до и после книги, когда она становится Книгой.
В этой части списка может оказаться Дж. Д. Сэлинджер, Р.Брэдбери, Дж. Р.Р. Толкиен, Э.М. Ремарк, Кл. С. Льюис, О’Генри, Майн Рид, С.Чёрный, Ю.Коваль, А.де Сент-Экзюпери и многие, очень многие имена, которые так нужно открыть детям, и книги, которые хочется прочитать вместе с детьми, ещё раз, возможно, вспомнив и своё открытие этой книжной “территории”.
Начиная с 8-го класса в списке появляются имена Аркадия и Бориса Стругацких. Конечно, встречаются уникальные личности, которые в 8-м классе уже прочитали всех Стругацких, но в основном с этим писателями дети сталкиваются впервые.
Для школьного чтения лучше всего подходят рассказы, в частности, «Песчаная горячка», «Человек из Пасифиды», «В наше интересное время», «Первые люди на первом плоту», «Чрезвычайное происшествие», «Забытый эксперимент», «Шесть спичек», «Бедные злые люди» и повести: «Отель “У погибшего альпиниста”», «Трудно быть Богом», «Второе нашествие марсиан», «Хромая судьба».
Первой книгой Стругацких, которую я внесла в список летнего чтения по окончании 8-го класса, были «Хищные вещи века».
Почему был выбран именно этот роман? Прежде всего, потому, что его сжатый, насыщенный действием текст позволяет поставить перед учеником как можно больше разнообразных “почему” и “зачем”.
На мой взгляд, два этих вопроса — основа осмысленного чтения. “Зачем” говорит о цели: “Зачем он так поступает?” — то есть к чему, к какому будущему стремится тот или иной герой, выбирающий то или иное действие. “Почему” указывает на причину, поднимает мотивацию, а с ней и прошлое героя, иногда достаточно глубокое. Одно “почему” способно воспроизвести в памяти весь текст произведения, сплести многочисленные его эпизоды в сознании ученика в целое, в общую картину — в историю. Таким образом, “почему” и “зачем” показывают героя живым, с тем, что у него было, и с тем, что будет. А жизнь, в пересказе переставшая быть плоской, не может не вызвать сочувствия.
Логичный, “математический” текст Стругацких как будто создан для разговора о нём, для диалога и — в случае удачи — для спора. Во-первых, чтение его требует концентрации, напряжения чувств. Во-вторых, переживание истории по Стругацким — это всегда личное переживание читателя; своеобразный сверхтекст — поверх строки звучит внутренний монолог читателя, не прерывающийся до тех пор, пока не прочитаны все строки.
Два этих вопроса — “почему” и “зачем” — основа осмысленного чтения. “Зачем” говорит о цели, а “почему” способно воспроизвести в памяти весь текст произведения, сплести многочисленные его эпизоды в общую картину — в историю.
В самом начале года, таким образом, каждый ученик получил листок со следующим заданием.
Объясните, ПОЧЕМУ:
1. “Хорошую вещь можно написать только в обстреливаемом отеле”.
2. “Во все времена существовали люди, абсолютно довольные своим положением в обществе и потому абсолютно довольные положением общества”.
3. “Дураки и преступники… Преступники-дураки”?
4. “А пока глаза у него на месте, жизнь для него всё равно что дождевая вода”.
5. “Фантазия — бесценная вещь, но нельзя ей давать дорогу внутрь. Только вовне…”.
6. “Храбрости он был невеликой, но и никогда не отступал без команды”.
7. “Блокада — это проще, чем вернуть людям души, сожранные вещами, и научить каждого думать о мировых проблемах как о своих личных”.
8. “Я не уеду отсюда, пока мне позволяет закон об эмиграции. А когда он перестанет позволять, я его нарушу”.
И конечно, обязательно нужно добиться аргументированного ответа на свой вопрос. Настойчиво требовать понимания. Ответы на поставленные таким образом вопросы сначала будут не слишком выразительными, вплоть до “откуда я знаю”. Но главное — сразу дать понять, насколько интересны вам эти ответы и что вы видите в ребёнке прежде всего собеседника.
Каждое из предложенных выше “почему” само по себе является поводом для серьёзного разговора.
• Почему “хорошую вещь можно написать только в обстреливаемом отеле”? Здесь мы можем поговорить о конфликте, внешнем и внутреннем, который становится причиной любого движения — и о конфликте литературном, драматургическом. Отвечать можно и находя ответ непосредственно в тексте романа — авторы всегда отвечают на поставленные перед собой вопросы.
• Почему “во все времена существовали люди, абсолютно довольные своим положением в обществе и потому абсолютно довольные положением общества”? Это разговор о жителях города, которые потеряли способность видеть конфликт в окружающем их мире и возвели в культ своего существования “вы просто не знаете, как у нас тут весело и ни о чём не надо думать”.
• Почему сопоставляются “дураки и преступники… Преступники-дураки”? Один из двух центров романа — отчаянный, кричащий монолог о дураках: “Ну что за тоска! Дурака лелеют, дурака заботливо взращивают, дурака удобряют, и не видно этому конца… Дурак стал нормой, ещё немного — и дурак станет идеалом, и доктора философии заведут вокруг него восторженные хороводы. А газеты водят уже сейчас. Ах, какой ты у нас славный, дурак! Ах, какой ты бодрый и здоровый, дурак! Ах, какой ты оптимистичный, дурак, и какой ты, дурак, умный. Какое у тебя тонкое чувство юмора и как ты ловко решаешь кроссворды!..”
Второй центральной точкой романа можно считать диалог Жилина и Римайера, а по сути, два монолога-мировоззрения, конфликтующие уже в силу противоположностей этих мировоззрений. На двух этих эпизодах нужно остановиться и рассмотреть их подробнее.
• Почему “пока глаза у него на месте, жизнь для него всё равно что дождевая вода”? Почему человеку требуются дополнительные стимуляторы для того, чтобы он начал ценить и осознавать жизнь, любоваться ею в той мере, которая заложена в ней изначально? Этот вопрос — стимул для разговора о “Carpe diеm” (“Лови мгновение”).
• “Фантазия — бесценная вещь, но нельзя ей давать дорогу внутрь. Только вовне…” О ком идёт речь? С этого вопроса начинается разговор о меценатах — закрытом социальном слое, уничтожающем предметы искусства из любви к искусству.
• Почему “храбрости он был невеликой, но и никогда не отступал без команды”? Что такое настоящая храбрость? Как назвать качество, которое не позволяет отступить без команды? И то качество, которое не позволяет отступать Жилину, уже выполнившему своё задание в городе? Долг и служение — одна из самых сильных мотивировок для действия.
• Почему “блокада — это проще, чем вернуть людям души, сожранные вещами, и научить каждого думать о мировых проблемах как о своих личных”? Общество «Хищных вещей» многослойно.
Это основная масса, без имени и названия, безликая и безъязыкая. “Задняя стенка его была опущена, и на ней, как на прилавке, горой лежали разнообразные вещи: консервы, бутылки, игрушки, стопы целлофановых пакетов с бельём и одеждой. Двое молоденьких девчушек щебетали сущую ерунду, выбирая и примеряя блузки. «Фонит», — пищала одна. Другая, прикладывая так и этак, отвечала: «Чушики, чушики, и совсем не фонит!»”
Это интели. “Интели не гангстеры, это отчаявшиеся люди, патриоты… У них одна задача — расшевелить это болото. Любыми средствами. Дать этому городу хоть какую-нибудь цель, заставить его оторваться от корыта… Они жертвуют собой, понимаете? Они вызывают огонь на себя, пытаются возбудить в городе хоть одну общую для всех эмоцию, пусть хотя бы ненависть…”
Это рыбари, дающие ощущение жизни и забвение в экстремальности, в риске, в отчаянии последнего шага. Адреналин здесь равен кислороду.
Это меценаты, считающие себя вправе судить о произведениях искусства и эти произведения судить: “В коротких вытянутых лапках карлик держал огромный тускло отсвечивающий меч самого зловещего вида. Он замер справа от картины, а замаскированный человек выступил вперёд и глухо заговорил:
— В соответствии с законами и установлениями благородного сообщества меценатов и во имя искусства святого и неповторимого, властью, данной мне вами, я рассмотрел историю и достоинства этой картины, и теперь…”
Перед нами прямая метафора об убийстве искусства во имя искусства. Исключение реальной цели во имя цели обманной — один из основных мотивов общества, показанного Стругацкими. Это и один из авторских приёмов. “Они были самыми яростными патриотами, горячо и пространно говорили о любви к народу, но всякую помощь извне решительно отвергали, потому что не любили ничего, кроме власти, и никого, кроме себя, и готовы были во славу народа и торжества высоких принципов уморить свой народ — если понадобится, до последнего человека — голодом и пулемётами”.
• Почему Жилин в конце повести принимает решение: “Я не уеду отсюда, пока мне позволяет закон об эмиграции. А когда он перестанет позволять, я его нарушу”? Ради кого он остаётся в городе? Нельзя пожертвовать собой ради людей вообще, для человечества в целом, не персонифицируя его, не называя его именами своих родных или знакомых. Пек, погибший раньше своей физической гибели, Лэн, Вузи — это имена жилинских обещаний, которые не позволяют ему нарушить принципы, завоёванные пережитыми страданием и состраданием.
Не случаен для романа эпиграф из Сент-Экзюпери. Можно сказать, что стилистика «Хищных вещей века» во многом сходна со стилистикой Сент-Экзюпери: «Военного лётчика», «Планеты людей», «Письма генералу Х»; из последнего Стругацкие взяли эпиграф для своего романа. Эпиграф — это начало, стало быть, очевидна преемственность, переход из одной книги о Человеке в другую. У Стругацких: “...Слишком много ненависти, слишком мало любви, ненависти легко научить, а вот любви — трудно, и потом, любовь слишком затаскали и обслюнявили, и она пассивна, почему-то так получилось, что любовь всегда пассивна, а ненависть зато всегда активна и потому очень привлекательна, и говорят ещё, что ненависть — от природы, а любовь — от ума…” У Сент-Экзюпери: “Что же касается Любви к ближнему, то мы даже не осмеливались больше её проповедовать. В былые времена Любовью к ближнему называлась жертва, создававшая какую-нибудь Сущность, если эта жертва прославляла Бога через его человеческий образ. Через личность мы воздавали Богу или Человеку. Но, забыв о Боге или о Человеке, мы стали воздавать только личности. И тогда Любовь к ближнему часто становилась оскорбительной… Так мы потеряли Человека”.
Параллели между текстами Стругацких и Сент-Экзюпери (Сент-Экзюпери здесь взят для примера) настолько очевидны, что можно предложить и ученикам задание по их сопоставлению. Для этого можно напечатать некоторые цитаты из «Хищных вещей века» и «Планеты людей» (выбор цитат — особое удовольствие для учителя) и раздать такой набор каждому ученику.
Задание.Расположите данные цитаты в таком порядке, чтобы получился воображаемый диалог между их авторами.
Сент-Экзюпери:
“Чего ради нам ненавидеть друг друга? Мы все заодно, уносимые одной и той же планетой, мы — команда одного корабля. Хорошо, когда в споре между цивилизациями рождается нечто новое, более совершенное, но чудовищно, когда они пожирают друг друга”.
Стругацкие:
“Терпение, подумал я. Мне понадобится очень много терпения… Я понял вдруг, что логика жизни снова отрывает от меня моих лучших товарищей и что теперь мне будет особенно плохо, потому что решения этого спора придётся ждать долго, очень долго…”
Сент-Экзюпери:
“Как она достигается, эта внутренняя свобода? Да, конечно, человек полон противоречий. Иному даётся верный кусок хлеба, чтобы ничто не мешало ему творить, а он погружается в сон; завоеватель, одержав победу, становится малодушен; щедрого богатство обращает в скрягу. Что толку в политических учениях, если мы не знаем заранее, какого человека они вырастят? Кого породит их торжество? Мы ведь не скот, который нужно откармливать…”
Стругацкие:
“…Этот мир всё-таки иллюзорен, он весь в тебе, а не вне тебя, и всё, что ты в нём делаешь, останется в тебе. Он противоположен реальному миру, он враждебен ему. Люди, ушедшие в мир иллюзорный, погибают для мира реального. Они всё равно что умирают”.
Сент-Экзюпери:
“Поэтому я буду сражаться со всяким, кто станет провозглашать превосходство какого-то одного обычая над другими обычаями, какого-то одного народа над другими народами, одной расы над другими расами, какой-то одной мысли над другими мыслями”.
Стругацкие:
“Спасать. Опять спасать. До каких же пор вас нужно будет спасать? Вы когда-нибудь научитесь спасать себя сами?.. Почему вы не желаете утруждать свой мозг? Почему вы так не хотите думать? Как вы не можете понять, что мир огромен, сложен и увлекателен? Почему вам всё просто и скучно?..”
Сент-Экзюпери:
“А всё же я дышал вольным ветром, ветром безбрежных просторов. Кто хоть раз глотнул его, тому не забыть его вкус. Не так ли, товарищи мои? И суть не в том, чтобы жить среди опасностей. Это всего лишь громкая фраза. Тореадоры мне не по душе. Я люблю не опасности. Я знаю, что я люблю. Я люблю жизнь”.
В целом разговор о прочитанном у Стругацких — это своеобразный договор о намерениях, в котором вы устанавливаете с учениками общий язык, общие критерии для разговора, создаёте общую территорию — территорию, на которой ценится всё настоящее и нет ничего случайного.
От редакции
В последнее время среди управленцев, занимающихся оценкой качества образования, и учителей-практиков, вместе со своими учениками подпадающих под эту оценку, идут активные дискуссии о новом экзамене по русскому языку в 9-м классе. Предложена новая демоверсия такого экзамена, достаточно критично встреченная учителями (см. сайт ФИПИ). Между тем разработчики утверждают, что именно эта версия позволяет двигаться по пути формирования “ключевых компетентностей”, уходя от так называемого “знаниевого подхода”, при котором ребёнок знания приобретает, а пользоваться ими не умеет.
Не вдаваясь пока в существо этого спора, отметим, что одной из важнейших компетенций является компетенция коммуникативная. На её проверку, как утверждают разработчики КИМов, и будет нацелен экзамен. Для того чтобы эту компетенцию сформировать, нам нужно научить школьников разным видам работы с текстами. Именно поэтому в новой версии экзамена предлагается сжатое изложение, а также диалог, в который должен включиться ученик со своей репликой, содержащей аргументацию. Кроме того, ученик должен будет ответить на ряд содержательных вопросов к тексту.
Все эти задания — и по своей идеологии, и по качеству исполнения — вызывают у учителей разные эмоции: от одобрения до яростной критики. Однако, судя по всему, именно с этими заданиями всё больше будет связан экзамен в 9-м классе. Так что к новой реальности нам придётся привыкать.
В дискуссиях об этом виде экзамена возник важный вопрос: какие типы текстов стоит предлагать девятиклассникам для работы? Что может их по-настоящему заинтересовать? Какие темы давать для самостоятельных высказываний? О чём подростку четырнадцати лет хочется спорить серьёзно? Что стоит спрашивать у подростка, чтобы проверить, насколько он понял текст? И как при этом не примитивизировать это понимание?
Нам кажется, что подход к уроку литературы, предлагаемый Н.Н. Вишняковой (и сам текст Стругацких, и типы вопросов и заданий к нему), позволяет нам решать и эти, возникшие в связи с новой формой экзамена, проблемы. Причём решать на качественном и серьёзном материале, оставаясь в рамках преподавания литературы и честно глядя своим ученикам в глаза.
Мы намерены в этом году печатать материалы, помогающие учителю литературы, оставаясь в границах своего предмета, готовить школьников к новой форме экзамена по русскому языку в 9-м классе. Мы убеждены, что те методы работы, которые выработаны на наших уроках, будут весьма действенны для решения задач, поставленных коллегами-русистами.
Не пропустите во втором полугодии материалы к экзамену!