Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «Литература»Содержание №5/2008

Листки календаря

Листки календаря

Всё течёт — всё изменяется?

55 лет назад, 5 марта 1953 года, умер Сталин. Есть в истории такие даты, к которым пояснения не нужны. Их не так много — ведь за ними стоит какое-то значительное событие, едва ли не планетарного масштаба. “Это было ещё до 17-го года”, “в 41-м он ушёл на фронт”, “а потом случилось 11 сентября” — эти фразы понятны без комментариев. 53-й год — из той же обоймы. В измученную страну наконец-то пришла весна.

Сегодня в наших «Листках календаря» мы вспоминаем об этой дате вместе с писателем Василием Гроссманом, чьё художественное исследование природы тоталитаризма — роман «Жизнь и судьба» — было у нас одним из первых и остаётся и по сей день ярким и убедительным. Перед вами отрывки из его повести «Всё течёт». Мы знаем продолжение этой крылатой фразы. Но сегодня, через 55 лет после смерти тирана, её хочется произносить с вопросительной интонацией. (50-летию смерти Сталина мы полностью посвятили № 9 за 2003 год.)

Под страшным секретом Николаю Андреевичу однажды рассказали, что врачей казнят всенародно на Красной площади, после чего по стране, видимо, прокатится волна еврейских погромов и что к этому времени приурочивается высылка евреев в тайгу и в Каракумы на строительство Туркменского канала. Эта высылка будет предпринята в защиту евреев от справедливого, но беспощадного народного гнева.

В этой высылке скажется вечно живой дух интернационализма, который, понимая гнев народа, всё же не может допустить массовых самосудов и расправ.

Как и всё, что совершалось в стране, и это стихийное возмущение против кровавых преступлений евреев было заранее задумано, запланировано.

Вот так же задумывались Сталиным выборы в Верховный Совет — заранее собирались объективки, назначались депутаты, а затем уж планово шло стихийное выдвижение кандидатов, агитация за них, и наконец наступали всенародные выборы.

Вот так же назначались бурные митинги протеста, взрывы народного гнева и проявления братской дружбы, вот так же за много недель до праздничных парадов утверждались репортажи с Красной площади: “В эту минуту я гляжу на мчащиеся танки…”

Вот так же заранее назначалась личная инициатива Изотова, Стаханова, Дуси Виноградовой, массовые вступления в колхозы, назначались и отменялись легендарные герои Гражданской войны, назначались требования рабочих выпускать займы, требования работать без выходных, вот так же назначалась всенародная любовь к вождю, заранее назначались тайные агенты заграницы, диверсанты, шпионы, а затем уж в процессе сложных перекрёстных допросов подписывались протоколы, в которых ещё недавно не подозревавшие о своей принадлежности к контрреволюционному охвостью бухгалтеры, инженеры, юрисконсульты признавались в многогранной террористической шпионской деятельности.

Вот так же назначались великие писатели, любимые народом, вот так же назначались тексты писем, которые матери деревянными голосами зачитывали перед микрофоном, обращаясь к своим сыновьям-солдатам; вот так же планировался заранее патриотический порыв Ферапонта Головатого; вот так же назначались участники свободных дискуссий, если почему-либо нужны были свободные дискуссии, заранее составлялись и согласовывались речи участников этих свободных дискуссий.

И вдруг пятого марта умер Сталин. Эта смерть вторглась в гигантскую систему механизированного энтузиазма, назначенных по указанию райкома народного гнева и народной любви. Сталин умер беспланово, без указаний директивных органов.

Сталин умер без личного указания самого товарища Сталина. В этой свободе, своенравии смерти было нечто динамитное, противоречащее самой сокровенной сути государства. Смятение охватило умы и сердца.

Сталин умер! Одних объяло чувство горя — в некоторых школах педагоги заставляли школьников становиться на колени и сами, стоя на коленях, обливаясь слезами, зачитывали правительственное сообщение о кончине вождя. На траурных собраниях в учреждениях и на заводах многих охватывало истерическое состояние, слышались безумные женские выкрики, рыдания, некоторые падали в обморок. Умер великий бог, идол двадцатого века, и женщины рыдали.

Других объяло чувство счастья. Деревня, изнывающая под чугунной тяжестью сталинской руки, вздохнула с облегчением.

Ликование охватило многомиллионное население лагерей.

…Колонны заключённых в глубоком мраке шли на работу. Рёв океана заглушал лай служебных собак. И вдруг словно свет полярного сияния замерцал по рядам: Сталин умер! Десятки тысяч законвоированных шёпотом передавали друг другу: “Подох… подох…” — и этот шёпот тысяч и тысяч загудел, как ветер. Чёрная ночь стояла над полярной землёй. Но лёд на Ледовитом океане был взломан, и океан ревел.

Немало было учёных людей и рабочих людей, соединивших при этом известии горе и желание плясать от счастья.

Смятение пришло в тот миг, когда радио передало бюллетень о здоровье Сталина: “Дыхание Чейн-Стокса… моча… пульс… кровяное давление…” Обожествлённый владыка вдруг обнаружил свою старческую немощную плоть.

Сталин умер! В этой смерти был элемент свободной внезапности, бесконечно чуждой природе сталинского государства.

Эта внезапность заставила содрогнуться государство, как содрогнулось оно после внезапности, обрушившейся на него 22 июня 1941 года.

Миллионы людей хотели видеть усопшего. В день похорон Сталина не только Москва, но и области, районы устремились к Дому союзов. Очередь периферийных грузовиков вытянулась на многие километры.

Затор движения достиг Серпухова, затем паралич сковал шоссе между Серпуховом и Тулой.

Миллионные пешие толпы шли к центру Москвы. Потоки людей, подобно чёрным хрустким рекам, сталкивались, расплющивались о камень, корёжили, кромсали машины, срывали с петель чугунные ворота.

В этот день погибли тысячи. День коронации царя на Ходынке померк по сравнению с днём смерти земного русского бога — рябого сына сапожника из городка Гори.

Казалось, люди шли на гибель в состоянии очарованности, в христианской, буддийской, мистической обречённости. Словно бы Сталин — великий чабан — добирал недобранных овечек, посмертно выбрасывал элемент случайности из своего грозного генерального плана.

Собравшись на заседание, соратники Сталина читали чудовищные сводки московской милиции, моргов и переглядывались. Их растерянность была связана с новым для них чувством — отсутствием ужаса перед неминуемым гневом великого Сталина. Хозяин был мёртв. <…>

Все черты не ведающей жалости к людям крепостной России собрал в себе характер Сталина.

В его невероятной жестокости, в его невероятном вероломстве, в его способности притворяться и лицемерить, в его злопамятстве и мстительности, в его грубости, в его юморе — выразился сановный азиат.

В его знаниях революционных учений, в пользовании терминологией прогрессивного Запада, в знании литературы и театра, любимых русской демократической интеллигенцией, в его цитатах из Гоголя и Щедрина, в его умении пользоваться тончайшими приемами конспирации, в его аморальности — выразился революционер нечаевского типа, того, для которого любые средства оправданы грядущей целью. Но, конечно, Нечаев бы содрогнулся, увидев, до каких чудовищных размеров довёл нечаевщину Иосиф Сталин.

В его вере в чиновную бумагу и полицейскую силу как главную силу жизни, в его тайной страсти к мундирам, орденам, в его беспримерном презрении к человеческому достоинству, в обоготворении им чиновного порядка и бюрократии, в его готовности убить человека рада святой буквы закона и тут же пренебречь законом ради чудовищного произвола выразился полицейский чин, жандармский туз.

Вот здесь-то и был характер Сталина, в соединении этих трёх Сталиных. Вот эти три Сталина и создали сталинскую государственность… 

Лицемерие Сталина ясно выразило лицемерие его государства. И лицемерие это главным образом выражалось в игре в свободу… Умерщвлённая свобода стала украшением государства, но украшением небесполезным. Мёртвая свобода стала главным актёром в гигантской инсценировке, в театральном представлении невиданного объёма. Государство без свободы создало макет парламента, выборов, профессиональных союзов, макет общества и общественной жизни. В государстве без свободы макеты правлений колхозов, правлений союзов писателей и художников, макеты президиумов райисполкомов и облисполкомов, макеты бюро и пленумов райкомов, обкомов и центральных комитетов национальных компартий обсуждали дела и выносили решения, которые были вынесены заранее совсем в другом месте. Даже Президиум Центрального Комитета партии был театром.

Этот театр был в характере Сталина. Этот театр был в характере государства без свободы. Поэтому государству и понадобился Сталин, осуществивший через свой характер характер государства.

1955–1963
Источник: http://lib.ru/PROZA/GROSSMAN/techet.txt

Публикация статьи произведена при поддержке денежного сервиса Заем.ру. Проблема срочного займа решается просто. Сервис микрофинансирования предлагает услугу моментального займа. Чтобы получить деньги в долг необходимо потратить всего лишь 5 минут на заполнение анкеты на сайте МФО, и в течение пары часов к вам приедет курьер с дебетовой картой с необходимой суммой кредита. Заем получить очень просто – сервис имеет региональные филиалы во многих городах России. Подробная информация на сайте, размещенном по адресу www.zaem.ru

Рейтинг@Mail.ru