Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «Литература»Содержание №39/2003

Я иду на урок

“...Хранить чуткость к человеческому страданию...” «Дети подземелья» В.Г. Короленко в 5-6-х классах

Уроки учителей из СНГПавильон Украины на ВСХВ. Фото 1950-х годов.

Работы, которые здесь публикуются, принесла нам почта. И это отрадно. Не только потому, что почта работает, но, главным образом, как признание факта стремления наших стран к культурному единству, к преодолению последствий политической конъюнктурщины времён постперестройки. Мы надеемся и впредьразвивать наше сотрудничество с учителями-словесниками, живущими и работающими за границами России.

Я ИДУ НА УРОК

Надежда ПИВНЮК,
г. Киев, Украина


“...Хранить чуткость к человеческому страданию...”

«Дети подземелья» В.Г. Короленко в 5–6-х классах

...Все мы, довольные и счастливые, роковым образом, коллективно, виноваты перед всеми несчастными.
В.Короленко. Запись в дневнике

Владимир Короленко — хрестоматийный писатель. Его повесть «Дети подземелья» уже несколько десятилетий входит в учебную программу по литературе. За годы жизни произведения в школе наработана методика его изучения, которая, впрочем, не исключает и новых методических решений. К их поиску побуждает прежде всего современный читатель-подросток. По своим социально-психологическим характеристикам, в том числе и читательским, он существенно отличается от читателя прошлых лет. Вот только один пример из современной педагогической практики. В пятом классе на уроке, посвящённом «Приключениям Тома Сойера» Марка Твена, неожиданно выявилось, что школьники не только не сочувствуют бездомному Геку Финну, но ещё и осуждают его. Причина такого отношения к герою в том, что он воспринимается подростками исключительно как малолетний бомж. Социальный статус Гека полностью заслонил его привлекательные черты. Факт удручающий, иллюстрирующий уровень не только читательской, но и человеческой культуры современных школьников. Кстати, не только Гек, но и Том Сойер не очень принимается нынешними пятиклассниками. Этот по причине своего буйного характера (обманщик, хулиган, непослушный).

Почему В.Короленко писал о детях?

Короленко никогда не считал себя детским писателем. Более того, в письме к основательнице детского журнала «Родник» Е.А. Сысоевой, обратившейся к нему с просьбой о сотрудничестве, он признавался, что его “берёт робость перед самой задачей писать… для юной публики”. Писатель хорошо понимал, что “тут нужно особое умение”. Но в круг детского чтения Короленко всё-таки вошёл. Его повесть «В дурном обществе»(1885) в сокращении и под заглавием «Дети подземелья» стала хрестоматийной.

Не считая себя способным писать для детей, о детях Короленко писал, и немало. Детей мы встречаем во многих его произведениях: в повести «Слепой музыкант», в рассказах «Ночью», «Парадокс», «На заводе» (главы из незаконченной повести), в очерках «В голодный год», «Павловские очерки», а также в «Истории моего современника».

Трудно однозначно сказать о причинах обращения В.Короленко к детству, но предположить можно (литературное наследие писателя и воспоминания о нём дают для этого некоторые основания).

В.Короленко был из числа писателей, имевших хорошую память детства. Не только события, наблюдения, факты, но и чувства, пережитые в детстве, отразились в его художественном творчестве. Если посмотреть с этой точки зрения на повесть «Дети подземелья», то мы легко узнаем в её героях родных Короленко людей, в картинах — дорогие ему места. Например, в провинциальном городке Княжье-Вено или Княж-Городок угадывается родной город Короленко — Ровно. “Этот небольшой городок описан совершенно точно в рассказе «В дурном обществе»”, — говорил писатель.

В образе Васиного отца угадывается отец писателя. Не только профессиональными, но и некоторыми человеческими качествами отца наделил В.Короленко своего литературного героя. Из собственной биографии В.Короленко многое отдал главному герою повести Васе.

О детях В.Короленко писал, наверное, и потому, что они всегда были ему интересны. Как, впрочем, и он им. В течение многих лет он вёл в своём дневнике раздел «Мои дети». Люди, хорошо знавшие Короленко, также вспоминают о его особых отношениях с детьми. Одним из тех, кто наблюдал отношения Короленко с детьми, был К.Чуковский. Свой рассказ о писателе («Короленко в кругу друзей») Чуковский начинает выразительной фразой: “Дом, в котором поселился Короленко, был переполнен детьми”. Звали они его “дядя Володя”. “Многое в нём казалось детям необычным, чарующим. Как-то во время дождя они (дети. — Н.П.) выбежали в сад и стали со смехом показывать пальцами на окошко во втором этаже, откуда высунулась его голова, кудлатая, густо намыленная: «дядя Володя» мыл голову прямо под летним дождём без помощи умывального таза, и вместе с дождевыми струями на землю стекала белая мыльная пена”.

В.Короленко часто удивлял и смешил детей своим поведением. “Для Шуры, Сони, Володи и Тани (хозяйских детей. — Н.П.) у него было всегда наготове такое множество каламбуров, загадок, скороговорок, считалок, шарад, что часы, проведённые с ним, были их лучшими праздниками”.

Свидетельства К.Чуковского особенно ценны, поскольку он всегда легко мог определить степень искренности взрослых в отношениях с детьми. В естественности поведения Короленко он не сомневался.

Дети отвечали Короленко взаимностью. Сохранилось много свидетельств детской привязанности к писателю. А.Платонов, например, вспоминает поразившее его письмо Короленко, в котором тот рассказывает о пятилетней девочке. Она всем говорила правду в глаза. Человеку, который не очень нравился этой девочке, она говорила: “Ты смешной”. Более привлекательному: “Ты не смешной, хороший!” В.Г. Короленко она сообщала: “Здравствуй, Короленко. Я тебя люблю” — и целовала его в лицо. А.Платонов был убеждён, что этот “превосходный рассказ характеризует самого Короленко” не меньше, чем девочку.

Дети были интересны Короленко и потому, что он хорошо их понимал, мог жить с ними в одном эмоциональном пространстве. Наверное, этим и объясняется психологическая точность детских образов в его произведениях. Возьмём для примера хотя бы рассказ «Ночью». Он о детях, но для взрослых, которым писатель показывает скрытую от посторонних (даже родительских) глаз сторону детской жизни.

Четверо детей (два брата и две сестры) в центре рассказа. Они ничего не делают. Автор намеренно отстраняет их от дел (внешней жизни), чтобы сосредоточиться на жизни внутренней. Раскрывается она в разговорах детей, в которых реальное и воображаемое переплетены настолько сильно, что установить какие-то границы между ними очень трудно. И это психологически объяснимо — маленькие дети способны существовать в фантастическом пространстве столь же полноценно, как и в реальном.

Разговоры велись ночью. Время действия выбрано также не случайно. Ночью человек, и ребёнок тоже, остаётся один на один со своими мыслями, чувствами. Ночью он освобождён от внешнего воздействия. Ночью ничто не отвлекает от тайных и таких нужных детям бесед, кроме новой жизни. Дети догадываются, что у мамы “скоро родится девочка”. Это событие наводит их на вопрос: “Откуда берутся дети?” Нашли и устроивший всех ответ: “Понятно: на этот свет попадают с того света. Ну, а как?” Логика наивная и смешная, но за ней работа мысли, жгучий интерес к “вечным” вопросам — о жизни и смерти. В сознании детей они оказались рядом, потому что родившийся у мамы ребёнок напомнил об умершей при родах тёте Кате. “А заметил ты, после того, как умерла Катя, какие у Генриха глаза стали? Тёмные. Нет, не тёмные, — большие. Большие и тёмные. И никогда с нами так не шалит, как бывало”. Поразительна их наблюдательность и чуткость. Дети не только хорошо чувствуют перемену во взрослом человеке, которого постигло горе, но и находят ей убедительное объяснение: “Он её любит. Как же любит, когда её нету? Любит…” Два вечных вопроса натолкнули на столь же вечный третий: “Что такое любовь?”

Рассказ «Ночью» — одна из многих психологически достоверных страниц художественной психологии детства, созданной русскими писателями.

Личные обстоятельства жизни писателя также сыграли свою роль в его обращении к детству. Так, повесть «В дурном обществе» (1885) была написана в якутской ссылке. Возвращение памятью в детство привносило в безрадостную жизнь ссыльного светлые минуты.

Итак, память детства, искренний интерес к детям, понимание их психологии, а также некоторые факты биографии писателя могли обусловить его обращение в художественном творчестве к детству.

Однако эти причины не были единственными. Нельзя забывать и о том, что, начиная со второй половины XIX века, в русской литературе о детстве писали Л.Толстой, А.Чехов, Д.Мамин-Сибиряк, Н.Гарин-Михайловский, А.Куприн, И.Бунин, М.Горький и ещё многие другие писатели. Такое общее внимание к детству, конечно, не было случайным. Оно было вызвано проблемами социального, нравственного и психологического порядка. Образ детства стал своеобразным критерием нравственного и социального здоровья общества. Детство разоблачало, но и нуждалось в защите. Писатели со всей очевидностью показали, что дети в русском обществе — фигуры страдательные, иначе говоря, жертвы, несмотря на материальное благосостояние их родителей.

Короленко в школе

Начнём с биографии

Почему всё-таки с биографии? Потому что некоторые писательские биографии, по наблюдению словесника Е.Ильина, воздействуют на учащихся даже сильнее, чем созданные ими же литературные герои. Кроме этого, биография писателя раздвигает рамки его произведений. Читатель получает возможность проследить, в какой мере и как реальная (жизненная) правда претворяется в правду художественную. Анализ биографии позволяет также внести дополнительный штрих и в портрет писательской эпохи. Через биографию конкретной личности раскрывается время. (Некоторые из выдающихся людей даже дали эпохе своё имя.)

Итак, знакомство с В.Короленко в 5-м или 6-м классах (в зависимости от программы) начинаем с биографии. При этом не будем забывать, что первая встреча учащихся с этим писателем, скорее всего, будет и последней (во всяком случае, в рамках школьной программы). А это значит, что учителю надо стремиться к тому, чтобы дети уже в средних классах получили о писателе полное и адекватное личности Короленко представление. А личностью он был замечательной, очень самобытной. Его действия, поведение и сейчас, спустя много десятилетий, вызывают уважение и могут иметь воздействие, особенно на юные души.

Биография писателя — традиционная часть урока в любом классе. Знакомство с нею происходит по-разному, но чаще всего в форме последовательного рассказа (год за годом) — от рождения до смерти. Как правило, из таких сообщений, несмотря на обилие дат, имён, фактов, мало что запоминается. И это объяснимо. Школьнику, чтобы запомнить материал, нужны в рассказе, кроме фактов, ещё и акценты, знаковые для данной личности, вехи, по которым писатель будет узнаваться в его художественном творчестве.

Если посмотреть с этой точки зрения на биографию Короленко, то прежде всего стоит отметить свойственное писателю обострённое чувство справедливости и сострадания. При этом заметим, что сострадание у Короленко всегда выливалось в активные действия. Таким человеком с “раненым сердцем” Короленко запомнился многим из своих современников.

В.Короленко был из тех достаточно редких личностей, которые “не могли молчать”, если видели зло, независимо от того, в какой форме оно проявлялось. “Вы шпион, негодяй и идиот”, — бросил в глаза надзирателю Короленко-гимназист. А Короленко-студент вместе с двумя товарищами понесёт директору Петровской земледельческой и лесной академии в Москве заявление с протестом против порядков в этом учебном заведении. Всех троих исключили из академии и выслали из Москвы. За этой ссылкой последовали другие — на Урал, в Сибирь, Якутию.

В.Короленко рано приобрёл у властей репутацию “беспокойного человека”. В 1892 году в Нижегородской губернии случился страшный голод. Люди умирали целыми семьями. Причиной голода стало неурожайное лето. Но власти всю вину за случившееся взвалили на народ, обвинив его в пьяном разгуле и лени. В.Короленко своими глазами видел (он был здесь в ссылке), что дело обстоит не так, как представляют власти. И, видя людскую трагедию, Короленко вмешивается в события. Он пишет серию очерков под названием «В голодный год». Но словом в защиту несчастных людей он не ограничивается — он начинает их кормить: организует сбор денег в помощь голодающим, открывает для них столовые.

Не мог Короленко молчать и тогда, когда узнал историю семерых крестьян из удмурдского села Мултаново. Позднее он описал её в очерках под названием «Мултановское дело». Мултановцев обвинили в ритуальном убийстве и осудили (дважды) на каторжные работы. Присутствуя на суде и наблюдая за осуждёнными, В.Короленко понял, что эти люди не виновны. В письме в редакцию «Русских ведомостей» от 18 октября 1895 года он пишет: “Люди погибают невинно, совершается вопиющее дело, — и я не могу сейчас ни о чём думать”. Он лично принимается за расследование дела обвиняемых. Проделав громадную работу по изучению обвинения, В.Короленко добьётся слушания дела в третий раз и выступит в суде в качестве защитника обвиняемых. Очевидцы свидетельствовали: “Почти все присутствовавшие плакали”, когда слушали Короленко. Его речь потому и не сохранилась, что стенографистки перестали писать — они плакали.

После четырёх лет тюрьмы осуждённые были оправданы. Но сам писатель после суда тяжело заболел. Сказалось то эмоциональное напряжение, что пришлось ему пережить в ходе этого процесса.

И ещё, переживания за несчастных мултановцев совпали с глубоким личным горем: “В то время, когда я готовился к речи и не спал ночи от тяжёлых предчувствий, моей девочки (младшей дочери. — Н.П.) уже не было на свете”. На её похороны он не смог из-за суда попасть.

Репутация “защитника”, какую писатель имел в обществе, привела к тому, что “создалась… такая традиция: что бы ни случилось, беги к Короленку”. Это слова самого писателя.

Ему и в самом деле многое удавалось. Однажды посчастливилось спасти человека от виселицы в самый Новый год. Об этом К.Чуковский слышал от самого писателя. К.Чуковский сам не раз был свидетелем того, как В.Короленко, заступаясь за совершенно чужого ему человека, звонил какому-нибудь начальнику: “Говорит писатель Короленко. Я только что узнал возмутительный факт…” Изо дня в день он защищал людей, ставших жертвами “возмутительных фактов”, которых случалось в России более чем достаточно.

Многие из этих “фактов” становились известны во всём мире. Так было с делом еврея Бейлиса, жившего в Киеве. Его, как и мултановцев, обвинили в ритуальном убийстве мальчика (в 1911 году). За этим делом, которое тянулось два года, следили тысячи людей в России и за её пределами. Бейлису, а в его лице вообще всем евреям, противостояла мощная государственная машина. Бороться с ней было очень трудно, и тогда защитники Бейлиса обратились к В.Короленко с просьбой вмешаться в этот процесс. В сложившейся ситуации только ему верили и только на него надеялись. Короленко не отказал, хотя и чувствовал себя больным. Он приехал из Полтавы, где жил в то время, в Киев и приступил к изучению дела. По ходу расследования он написал пятнадцать статей и повернул колесо судебной машины в сторону справедливости. Бейлис был оправдан.

В.Короленко выручал людей и даже спасал их от смерти как при царской, так и при советской власти. Семьи комиссаров находили у него защиту от белых, а те, кого подозревали в связях со старой властью, — от Чека. “Прежде ко мне приходили люди, притесняемые царскими властями. Теперь идут родные арестуемых и расстреливаемых вами”, — писал В.Короленко А.Луначарскому.

В революционные и первые послереволюционные годы, вплоть до смерти в 1921 году, Короленко живёт в Полтаве и без конца обращается к властям с просьбой пересмотреть дело одного, другого, третьего… чтобы предотвратить неминуемый в те годы расстрел. “Я уже обращался по этому делу… Дело это — ходатайство относительно малолетней дочери крестьянина Евдокии Пищалки, приговорённой полтавской ЧК к расстрелу”. Девочку, благодаря вмешательству Короленко, освободили, но оставалось много других страдальцев, и он снова пишет: “Мне известно, что Чрезвычайная комиссия «судит» и других миргородчан, и опять является возможность бессудных казней… Насколько мой слабый голос будет в силах, я до последнего издыхания не перестану протестовать против бессудных расстрелов и против детоубийства”.

Будучи твёрдым в убеждениях и мужественным в поступках, В.Короленко оставался при этом человеком добрым и мягким. Таким его запомнили многие. Писатель В.Вересаев рассказывал, как однажды, просматривая после болезни скопившуюся почту, Короленко обнаружил письмо начинающего автора. Тот писал, что, “если не получит ответа до 14 марта, то застрелится. А было уже семнадцатое. Короленко сильно встревожился. Сам ещё больной… он поехал к автору… и… застал его укладывающим чемоданы… Не могу себе представить, — говорил Вересаев, — ни одного другого редактора, который на такое письмо бросился бы отыскивать автора”.

Отзывчивость Короленко на чужую беду, доброту его сердца видели и ценили не только те, кого он выручал в жизни, но и его знаменитые современники. “Беседовал с Короленко. Умный и хороший человек”, — записал в своём дневнике Л.Толстой.

“Завтра у меня будет Короленко. Это хорошая душа”, — читаем в письме А.Чехова писателю Д.Григоровичу. В письме к другому адресату (А.Плещееву) Чехов снова пишет о Короленко: “Я готов поклясться, что Короленко очень хороший человек. Идти не только рядом, но даже за этим парнем, весело”.

И лично Короленко Чехов не раз признавался в добрых чувствах. К пятидесятилетию писателя он отправил телеграмму: “Дорогой, любимый товарищ, превосходный человек. Сегодня с особенным чувством вспоминаю вас. Я обязан Вам многим. Большое спасибо. Чехов”.

Короленко был очень благодарен Чехову за добрые слова, ибо знал, что тот даже ради юбилея не покривит душой: “Это одна из особенно приятных для меня телеграмм, потому что я его давно люблю… А человек он правдивый”.

Направленный рассказ о жизни Короленко высвечивает незаурядную в своих реакциях на события и людей личность. Подростки видят человека, который всегда, начиная с юных лет, находил мужество противостоять злу, хотя это было и нелегко, потому что чаще всего зло исходило от людей, облечённых властью, а значит — сильных.

И ещё. При любой власти Короленко оставался патриотом. Свой гражданский долг он видел в защите конкретного человека, который всегда был для него выше всяких идеологических и политических установок. Именно из отношения к каждому человеку, по его убеждению, и складывается авторитет державы. В одном из писем Луначарскому Короленко пишет об освобождённой по его ходатайству девочке: “Это доставило мне глубокую радость за неё и за её семью. Но — я не могу радоваться за нашу родину, где могла идти речь о расстреле этого ребёнка и где её уж вывели из арестантских рот вместе с другими, которые назад не вернулись”.

Власти не любили Короленко. При царе его не раз отправляли в ссылку. Советская власть не трогала писателя, но и не жаловала. Известен отзыв Ленина о нём. В письме к Горькому он писал: “Жалкий мещанин, пленённый буржуазными предрассудками…” Были и более резкие и грубые его высказывания о писателе. На многие десятилетия они определили отношение советской власти к нему.

История писем В.Короленко наркому просвещения А.Луначарскому, написанных в 1921 году, тоже показывает отношение советских властей к писателю. Ни на одно из писем ответ не был получен. Может быть, потому, что не хотелось признавать ту жуткую правду, что сообщал писатель, а опровергнуть её было невозможно.

Почему с ним не расправились? Возможно, просто не успели (в 1921 году Короленко умер), а может быть, и потому, что не могли не считаться с его авторитетом в мире.

Знакомство с биографией писателя укрепляет веру в человека, в его возможности. В.Короленко на примере собственной жизни показал, что и один человек, вопреки всем препонам, очень много способен сделать. Хотя это и непросто — необходимо огромное напряжение душевных и физических сил. Сила воздействия на читателя такой личности, как Короленко, может быть значительной ещё и потому, что проявляется эта личность чаще всего в исключительных ситуациях, к которым у подростков есть возрастное тяготение.

Чтобы полученная о писателе информация не только закрепилась в памяти учащихся, но и навела их на определённые размышления, завершим беседу вопросами к аудитории.

  • Назовите известные вам дела, процессы, события, в которых пришлось участвовать В.Короленко.
  • Каких качеств и усилий требовали от писателя процессы, в которых он участвовал?
  • Как вы думаете, почему В.Короленко вмешивался в дела часто далёких и чужих ему людей?

В.Короленко был человеком своего времени, оно не могло не отпечататься на его биографии. Чтобы читатели это поняли, предложим им дать характеристику эпохи, в которую жил писатель, опираясь на факты его биографии.

Любой писатель, и Короленко здесь не исключение, интересен прежде всего своим художественным творчеством, поэтому целесообразным будет и такой вопрос: “Можно ли, зная биографию Короленко, объяснить написание им повести «Дети подземелья»?” Вопрос выводит на размышления о связи творчества писателя и его биографии. Одновременно читателю открывается факт (пусть только на уровне его констатации) особого преломления жизненного материала в художественном произведении.

От биографии писателя к чтению и анализу повести

«Дети подземелья» (1886) — из числа читаемых книг. Это вполне объяснимо: в повести есть герой, близкий читателю по возрасту. Во всяком случае, он таковым воспринимается. На самом деле Васе всего лет семь. Наличие героя-сверстника для 10–11-летних является существенным критерием ценности художественного произведения в целом.

В повести есть драматический сюжет с элементами тайны. Он держит читателя в напряжении, которое к финалу достигает апогея и выливается в их слёзы. Почему дети плачут? “Марусю жалко” — типичный ответ. Но слёзы как реакция на прочитанное бывают только тогда, когда повесть читается до её изучения в классе — в один присест. Чтение, растянутое во времени, как это часто случается в школе, убивает читательские эмоции. А это не может не сказаться на уровне восприятия повести.

Интерес подростков к произведению обычно замыкается на героях-детях и тех событиях, что они переживают. На них и следует концентрировать внимание в аналитической беседе, оставляя в стороне другие проблемы и других героев, например, “проблемати-
ческие фигуры”. Так поступили в журнале «Родник», когда приспосабливали для детского чтения повесть «В дурном обществе». В этом произведении “проблематические натуры” — главный объект художественного исследования и симпатии писателя. Такое отношение к отверженным людям дна характерно для русской литературы второй половины XIX века. В «Детях подземелья» “проблематические натуры” (Тыбурций, профессор) проявлены лишь в той мере, в какой они касаются героев-детей.

Начнём беседу по повести с вопросов “на память”. Не надо их отвергать, квалифицируя как примитивные. Они бывают необходимы даже в работе со старшеклассниками, а с младшими подростками без них просто не обойтись. Почему? В 10–11-летнем возрасте мышление остаётся ещё конкретным, хотя и с элементами абстрактного. А это означает, что у подростков интерес к детали, в том числе и художественной, психологически обусловлен. Они хорошо запоминают все повороты сюжета, картины, события, персонажей, разного рода детали и с удовольствием их пересказывают, получая эмоциональное и эстетическое удовольствие. Вспоминая текст, читатели получают возможность вторично пережить прочитанное. Им это нравится. Но пересказом текста беседа не должна ограничиваться. Пересказ — это ещё и фактическая основа для анализа произведения.

С этих позиций и попробуем выстроить разговор по повести «Дети подземелья».

Кто рассказчик?

Чтобы обратить внимание читателей на образ рассказчика, спросим их:

— Чьими глазами мы увидели героев и события в повести?

— Называет ли автор возраст главного героя-рассказчика?

Определённого указания на возраст в тексте нет. Но вместе с тем читаем: “Моя мать умерла, когда мне было шесть лет”, “с шести лет я испытал уже ужас одиночества”. Из этих косвенных замечаний выходит, что Васе идёт седьмой год. Много это или мало — семь лет? Как посмотреть, но большинство читателей-подростков уверены, что “семь лет” — всё-таки мало. К этому вопросу можно вернуться позднее, а пока следующий: “Только ли детский голос мальчика Васи мы слышим, читая повесть?” Нет, на всём протяжении повествования слышится ещё один голос. Даже обычное читательское ухо способно определить его принадлежность взрослому человеку. Для убедительности прочитаем (теперь уже вслух) самое начало повести и обратим особое внимание на время, в котором употребляются глаголы. Нетрудно заметить, что это прошедшее время — “когда мне было шесть лет”, “никто не окружал меня”, “местечко, где мы жили”, “пруды год от года мелели”, “о нём (замке. — Н.П.) ходили предания и рассказы один другого страшнее”. Прошедшее время особо подчёркивается глаголом “бывало” — “бывало, я любил приходить на остров”, “я любил слушать, когда бывало Януш…” Кто же он, этот взрослый, который ведёт рассказ в прошедшем времени? Читатели понимают, что это сам главный герой, вспоминающий те годы, когда он ещё был маленьким мальчиком Васей.

Но рассказчик не только вспоминает детство и всё, что с ним было связано. Переживая вновь события детства, он ещё и анализирует их, но уже с позиции себя сегодняшнего. Для иллюстрации сказанного достаточно прочитать несколько абзацев текста, например, из главы «Развалины», от слов “живёт в замке…” Лексика (“терзали внутренности дряхлого здания”), синтаксис (“живёт в замке” — эта фраза стала выражением крайней степени нищеты), интонация — всё выдаёт взрослого человека.

Таким образом, рассказчик находится в двух временных измерениях: он ребёнок и он же взрослый. Форма повествования определяет художественное своеобразие произведения. Двуголосие создаёт особую атмосферу, в которой искренность, чистота, идущие от ребёнка, сочетаются с мудростью, опытом много повидавшего и пожившего взрослого человека. И ещё, благодаря двуголосию, читатель не только видит и слышит пережитое героем в детстве, но и знает, как оно отозвалось в его будущей жизни.

Чужой в родной семье

Каким запомнил Вася себя в детстве? Стоит обратить внимание читателей на сравнения, какими герой пользуется, рассказывая о себе. Вспоминая детские годы, когда он был ещё просто Васей, рассказчик заметит, что он “рос, как дикое деревце в поле”, как “молодой волчонок”, как “пугливый зверёк”. Есть ли общее в тех эпитетах и сравнениях, которые употребляются в этих характеристиках? Да, используются уменьшительно-ласкательные слова, подчёркивающие возраст героя, — видно, что он совсем ещё маленький. Эпитеты несут уточняющую нагрузку. Вася беззащитный, одинокий, настороженный, живущий сам по себе, без присмотра. Были ли у Васи причины стать таким в столь раннем возрасте? Вопрос побуждает внимательно присмотреться к той атмосфере, что царила в его семье. После смерти матери родной дом для него стал почти чужим. Отец, поглощённый горем, “совсем забыл о моём существовании”, “отворачивался от меня с досадой и болью”. А когда замечал, то думал, “что я дурной, испорченный мальчишка, с чёрствым эгоистическим сердцем”. Может быть, у кого-нибудь другого в доме находил Вася внимание и интерес к себе? Нет, таких людей рядом с ним не оказалось. Автор их не показывает. Позже герой с горечью скажет, что в родном доме он “не встречал ни в ком привета и ласки”. Более того, четырёхлетнюю сестру Соню, которая любила брата, всячески старались уберечь от его “дурного” влияния. А была ли у Васи потребность в участии со стороны родных? Весь драматизм его положения в том и состоял, что он жаждал любви, сочувствия к себе, но не получал их: “Мне хотелось, чтобы он (отец. — Н.П.) обнял меня, посадил себе на колени и приласкал”. От невнимания близких мальчику “становилось очень горько и досадно”, он даже плакал. Напряжённость эмоционального состояния героя в этот период его жизни выражена словами: “...с шести лет я испытал ужас одиночества”. В этих словах — драма жизни ребёнка. Только ли слезами и переживаниями отреагировал Вася на “холод” в родном доме? Полнее всего его реакция на отношение близких выразилась в уходе Васи из дома. Автор убедительно показывает логичность и психологическую закономерность этого шага героя.

Итак, Вася стал свободным — “никто не стеснял моей свободы”. Но это была вынужденная свобода. По сути, мальчика предали. И прежде всего отец, который поверил чужим людям, будто его сын “бродяга” и “негодный мальчишка”. Мальчик надеялся на любовь отца, жаждал её, но не получил.

Улица как школа жизни

Короленко не случайно в качестве главного героя выбрал ребёнка, да ещё и одинокого, то есть свободного от взрослого влияния. Запас впечатлений у маленького человека минимальный. Для него всё впервые. Но не только психологические причины обусловили открытия Васи, а и причины социальные. Мальчик из состоятельной семьи — ему не приходилось ещё всерьёз сталкиваться с жизнью. Поэтому он почти непрерывно делает свои личные открытия, познавая жизнь и её законы. В процессе этого познания Вася духовно созревает, вырастая в личность.

Чтобы духовная эволюция героя выглядела убедительной, писатель проводит его через цепь событий, которые вынуждают мальчика делать выбор и определяться. Что же это за события? Первым драматическим и поворотным моментом в его жизни стала смерть матери. Она выведена за рамки сюжета. Читатели видят только последствия этого семейного горя в жизни Васи — он стал чужим в родном доме и ушёл на улицу. Уход на улицу — второе этапное событие его жизни. Можно ли объяснить, почему именно на улице у Васи зародилось ощущение, “что где-то там, в этом большом и неведомом свете, за старой оградой сада, я найду что-то; казалось, что я что-то должен сделать и могу что-то сделать, но я не знал что именно”. Как видим, автор не даёт прямого ответа на вопрос, но он угадывается по некоторым деталям текста. “Я… поступал по-своему”, “я всматривался”, “стараясь уловить”, “мои глаза широко раскрывались”, “останавливался я”, “я узнал и увидел”.

Маленький мальчик силой обстоятельств был выброшен на улицу и не утонул в ней только потому, что не сдался, проявил характер (“поступал по-своему”), спасала жгучая любознательность. Автор намеренно “злоупотребляет” личными местоимениями и глаголами на малом пространстве текста. Они подчёркивают духовную активность Васи, которая определилась как цель жизни.

Здесь уместно ещё раз обратить внимание учащихся на то, что наш герой совсем ещё ребёнок, но он уже задумывается о смысле жизни. И снова напрашивается вопрос: “Не рано ли? Что думает на этот счёт автор?”

Васины открытия

Что же увидел Вася, выйдя на улицу? Прежде всего своё местечко Княж-Городок, главным архитектурным украшением которого была тюрьма. Картину города и окрестностей дополняли “сонные”, “заплесневелые пруды”, “пустыри с кучами всякого хлама”, “деревянный мост”, “вонь, грязь, кучи ребят”, “кладбище”, “полуразрушенный замок”, “заброшенная часовня”. Исчерпываются ли картины города только описаниями его природных и архитектурных достопримечательностей? Разумеется, нет. Есть ещё в городе и так называемые “проблематические фигуры”. Кто же они? Это “несчастные тёмные личности, красноносые старцы”, “безобразные старухи”, “полубезумный старик нищий, которого прозвали профессором”, и выделяющийся среди этой тёмной массы пан Тыбурций Драб. Итак, в людском обществе, как и в городском пейзаже, нет ни одной радующей глаз фигуры. Примечательно, что картины затхлой, замшелой жизни открывают повесть, предваряя основные события и тем самым настраивая читателя на определённое их восприятие.

А что же Вася? Как он воспринимает мрачные картины и фигуры родного города? Вполне нормально. Особенно манил его старый разрушенный замок. Он виделся Васе в романтическом ореоле. Ему казалось, что от замка веет “каким-то смутным величием”. Он “любил приходить на остров и хотя издали любоваться его старыми стенами”. Обитатели замка тоже были ему интересны, он даже смотрел на них с каким-то уважением. “Я любил слушать, когда… Януш начинал рассказывать о славном прошлом умершего здания”.

Слово “любил” доминирует в впечатлениях Васи, хотя не очень-то оно и сочетается с объектом этой любви — развалинами замка и тёмными личностями в лохмотьях. Мальчик видел и слышал только то, что хотел видеть и слышать. Своим воображением он украшал неприглядную действительность. Но романтическим представлениям Васи всё-таки не суждено было долго жить.

“Аристократический переворот” в замке стал следующим поворотным событием в жизни Васи. Он вынужден был определиться в своих симпатиях и антипатиях. В результате переворота в замке остались только слуги или потомки слуг графского рода. Остальных безжалостно выгнали на улицу, лишив и этого убогого жилья.

Как Вася отреагировал на “переворот”? Замок потерял в его глазах “всю свою привлекательность”. Замок стал ему “противен”.

Познание Васей жизни идёт как вширь, так и вглубь. Выйдя на улицу, он не только накапливает всё новые впечатления, он ещё и пропускает их через сердце. Так, переживая переворот в замке, он скажет: “У меня сжималось сердце при воспоминании об изгнанных”. Чуть позже снова читаем: “Образ за образом, впечатление за впечатлением ложились на душу яркими пятнами”.

Так постепенно, под воздействием той жизни, что протекала рядом, детская восторженность мальчика уступает место прямо-таки сердечной боли.

Встреча с детьми подземелья так же стала знаменательным событием в жизни мальчика и принесла ему новые открытия на пути познания жизни. Насколько закономерной была эта встреча? Что побудило Васю идти к часовне? Прежде всего природная любознательность и жажда новых впечатлений. Вася сам скажет: “Когда все углы города стали мне известны до последних грязных закоулков, тогда я стал заглядываться на видневшуюся вдали, на горе, часовню”. Вася хотел всего лишь осмотреть часовню, а столкнулся с совершенно новым и неведомым ему миром.

Но автор не сразу вводит героя, а вместе с ним и читателя, в этот мир. Он считает необходимым вначале эмоционально подготовить и героя, и читателя к вступлению в него. Как это делается? Путём нагнетания мрачных красок, звуков, ощущений.

Когда Вася с друзьями отправляется на “экскурсию” к часовне? “После обеда”. Потом время как бы уточняется — “солнце начинало склоняться к закату”. Зачем автор так настойчиво подчёркивает время? Дело в том, что на закате солнца, вечером, всё смотрится иначе, чем днём. Появляется какая-то тайна, а вместе с ней и страх. Мальчики не признаются, что им страшновато, но их выдают некоторые реплики: “Нет никого, — сказал один из моих спутников”.

Постоянное упоминание времени создаёт ощущение эмоционального дискомфорта. Оно усугубляется описанием пути к часовне. Что прежде всего бросалось в глаза, когда мальчики шли к цели? Брошенное кладбище, “белые истлевшие кости”, “деревянный гроб”, “скалил зубы человеческий череп”, “покосившиеся кресты”. Зачем Короленко накапливает эти жуткие детали на малом пространстве текста? Потому что они создают картину мёртвого заброшенного мира. Люди уже давно не посещали кладбище. Этот мир, увиденный на закате дня, когда все тени, краски, звуки смещаются, вызывает не столько удивление, сколько чувство страха и ужаса. Но это ещё не всё.

Обратим внимание детей на часовню. Короленко и её подробно описывает: “старые, ободранные стены”, “провалившиеся хоры, старые истлевшие колонны”, “углы были затканы паутиной”. Нет ни одной живой и светлой краски на этой картине. На ней отчётливо видна лишь печать ушедшей жизни. Внешнему виду часовни соответствует её “внутреннее убранство”. В углах скрывалась “особенная тьма”, “в тёмных углах часовни”, сова “вылетела из тёмного угла”, “тёмный предмет рядом с престолом”, “тёмный предмет нашего спора”. Эпитет “тёмный” в описании доминирует. Почему Короленко так широко им пользуется? Дело в том, что тёмный цвет часто вызывает негативные ассоциации, страшит. Страх достигает апогея, когда “тёмный предмет на полу зашевелился”. “Я был на том свете”, “я был точно в гробу” — так Вася выразит свои чувства в этот момент.

Накапливая тёмные краски, мрачные детали, автор настраивает читателя на восприятие главного события — встречу с детьми подземелья. Встреча стала логическим завершением предшествующих впечатлений героев. Мало того, что дети жили на кладбище, они ещё в качестве жилища имели подземелье. Много раз повторяя слово “подземелье”, автор как бы “вбивает” его в сознание читателя. Образ обогащается, становится зримым благодаря выразительным деталям: “каменные плиты пола”, “каменные дуги колонн”, стены “выступали жестокими холодными камнями”. Даже фигура профессора “была похожа на каменное изваяние”, а каменные стены смыкались “крепкими объятиями над крохотной фигуркой девочки”. В какой-то момент Васе даже показалось, что здесь, в подземелье, он ощущает на себе “невидимый каменный взгляд”. И снова мы видим — писатель “злоупотребляет” одним эпитетом. В данном случае — “каменный”, а также близкими ему по значению — “холодный”, “жестокий”. В совокупности они создают ощущение мёртвого мира, в котором нет места живому. Но в этом мире живут люди, в том числе дети — Валек и Маруся.

Самое важное открытие

Валек и Маруся. Каким их увидел и узнал Вася?

Валек — “мальчик лет девяти… худощавый и тонкий, как тростинка. Одет он был в грязной рубашонке, руки держал в карманах… штанишек. Тёмные курчавые волосы лохматились над чёрными задумчивыми глазами”. В первой главе, когда Валек только упоминается, было сказано: “Мальчик лет семи”. Почему такая разница в обозначении возраста? Может быть потому, что вначале Вася видит Валека со стороны, несколько отстранённо, поэтому он и показался ему маленьким. В часовне он увидел Валека вблизи. Более того, они чуть не сцепились. В этой ситуации Вася должен был оценить силы противника, и он их оценил — “больше меня”. Какая деталь в портретной характеристике Валека особенно привлекла внимание Васи? Вася сразу заметил, что глаза у Валека “задумчивые”. И ещё он заметил, что Валек “с грустью произнёс”, “усмехнулся с обычным грустным видом”. Грустное настроение Валека окунает Васю, а вместе с ним и читателя, в атмосферу какой-то безысходной печали и тревоги, правда, пока ещё не вполне осознанной. Это чувство усугубляется присутствием Маруси. Автор даёт читателю возможность и её увидеть. У неё “грязное личико”, “белокурая головка”, “нетвёрдые шаги”, “головка покачивалась на тонкой шее, как головка полевого колокольчика”, Маруся ходила, “шатаясь, как былинка”. В описании Маруси превалируют уменьшительно-ласкательные слова. Они подчёркивают возраст Маруси, но не только. Уменьшительно-ласкательные слова, сравнение с колокольчиком, былинкой создают ощущение незащищённости этой девочки. Она вызывает чувство жалости.

Подтверждается ли в дальнейшем первое впечатление о Марусе и Валеке? Да, подтверждается и укрепляется фактами из их жизни. Какие из этих фактов стали открытием для Васи? В первый же день знакомства Вася с удивлением узнаёт, что у Валека и Маруси нет дома. “Я не мог себе представить, чтобы дети могли жить без дома”, — скажет он. Через некоторое время снова новость — Валек признаётся, что украл для голодной Маруси булку на базаре. “Ты, значит, украл?..” — попробует уточнить Вася. Он знал, что “воровать нехорошо”, но не знал “ещё, что такое голод…” Весь образ жизни Валека и Маруси для Васи — открытие. Так, он даже не подозревал, что его новые друзья — нищие: “«А вы разве нищие?» — спросил я упавшим голосом”.

Войдя в жизнь Валека и Маруси, наблюдая за ними, Вася невольно начинает сравнивать Марусю с сестрой Соней. Что побудило Васю к такому сравнению? Девочки в одном возрасте. И это единственное, что их объединяло. В остальном они были очень разные. Вася видит различия в их внешнем виде: “Соня… кругла, как пышка, и упруга, как мячик. Она так резво бегала... так звонко смеялась, на ней всегда были такие красивые платья”. А Маруся никогда не бегала и “смеялась очень редко”, “платье её было грязно и старо, в косе не было лент”. А её “глаза смотрели порой так не по-детски грустно”.

Вася не только наблюдает и фиксирует, он ещё хочет понять, что же с Марусей происходит, поэтому и спрашивает Валека: “Отчего она такая?” “Серый камень высосал из неё жизнь”, — пояснит Валек. Но Вася всё равно ничего не понял. “Это было для меня, — скажет он, — загадкой, страшнее всех призраков старого замка”. Почему он так сказал? Как понять слова мальчика? Вася жил в другом мире и в ином круге понятий, представлений, поэтому он изначально был не в состоянии осознать, как серый камень может высосать жизнь. Это непонимание объяснимо и психологически: маленькие дети по своей природе — буквалисты, поэтому истинный смысл метафоры они не понимают. А всё непонятное часто вызывает страх. Что и случилось с Васей.

Как Вася отреагировал на те открытия, что он сделал в часовне? Затронули ли они его чувства? Конечно. Столкнувшись с неприятным и необъяснимым, Вася мучается. “Я не мог уже в этот день играть с моими друзьями по-прежнему безмятежно”, — скажет он. А ночью он “горько плакал”, и чувство “сердечной боли” за друзей уже не покидало его. Можно ли было ожидать от Васи подобного проявления чувств к детям подземелья? Да, потому что такая реакция психологически объяснима — дети живут чувствами. Вася из их числа. Сердечная реакция на то, что происходит вокруг, — в его духе. Вспомним, как он переживал за нищих, которых выгнали из замка, лишив даже этого убогого крова. Тогда он тоже признавался, что “при воспоминании о тёмных личностях, оставшихся без крова... сжималось сердце”. Лишённый внимания и ласки отца, он и его жалел — “моё сердце загоралось жалостью и сочувствием к отцу”.

А почему Вася не покинул своих новых друзей, когда узнал, что Валек ворует, да и Тыбурций тоже? Он ведь уже давно знал, что с воровством “соединяется презрение”. Ответ даётся в повести открытым текстом. Вася нашёл в подземелье то, в чём нуждался, — внимание к себе, и он не мог отказаться от того, что приобрёл. Он прямо скажет: “Тут никто не ставил мне вечно на вид мою испорченность”. “В моей груди какая-то жгучая любовь к тем, кто меня пригрел там, в старой часовне”. Но была ещё одна причина привязанности Васи к Валеку и Марусе. Он не только сам нуждался во внимании, но ещё и жаждал чувствовать себя нужным — “тут я был нужен”.

Повлияло ли то чувство сострадания и жалости, что Вася испытывал по отношению к Валеку и Марусе, на его поведение? Конечно, Вася меняется. В нём начинают проявляться качества, которые ему самому были неведомы, он открывает самого себя. Так, заметив, что Маруся не может быстро бегать в играх, он “умерил свою резвость”. А когда не хотелось спускаться в мрачное подземелье, он “победил неприятное ощущение и пошёл туда вместе” с Валеком и Марусей. Вася старается, насколько это возможно, помочь своим друзьям. В его карманах всегда яблоки и “сбережённые лакомства”. Именно “сбережённые” — это значит, что Вася никогда не забывал о своих друзьях.

Он был им верен с первой встречи и до конца. Вася сразу, может быть, даже неожиданно для себя, определился в своём отношении к Валеку и Марусе. “А ты болтать не будешь о том, что был у нас?” — спросил Валек после первого визита Васи к ним. “«Никому не скажу», — сказал я твёрдо”. И чуть позже снова: “«Я всегда буду ходить к вам», — ответил я решительно”. Зачем автор обращает внимание на форму ответа Васи? Потому что в том, как он говорит, тоже проявляется характер, его отношение к тому, что он произносит.

Есть ли в повести доказательства верности Васи своему слову? Своеобразным испытанием на верность для Васи стало его объяснение с отцом из-за куклы, которую он выпросил у сестры для больной Маруси. Как описывает Короленко состояние Васи накануне беседы с отцом? “На сердце у меня было тяжело”, “меня томило тяжёлое предчувствие”, “слышал тревожный стук собственного сердца”. Войдя к отцу, Вася “робко остановился”, “я вздрогнул”, “я весь съежился”. Напряжённое эмоциональное состояние мальчика усугубляется и подчёркивается состоянием природы — за окном светило “грустное осеннее солнце”. Зачем Короленко так подробно останавливается на состоянии души Васи? Ему важно показать, как трудно было мальчику. Чувство тревоги, накапливаясь, постепенно переросло в страх — уже перед отцом. Были ли обоснованными эти чувства? Предчувствия мальчика не обманули. Они даже усилились при одном только виде отца. Его “лицо… мне показалось страшным”, у него “тяжёлый, неподвижный, подавляющий взгляд”, “отец опять тяжело вздохнул”, “положил на плечо тяжёлую руку”. Почему автор так настойчиво употребляет эпитет “тяжёлый”? Повторённый несколько раз, он нагнетает атмосферу тяжести и психологического дискомфорта. Настроение и состояние отца обостряют тревожные чувства сына. Поэтому нежелание Васи отвечать на вопрос отца “Где кукла?” в этой атмосфере выглядит понятным и закономерным. Между отцом и сыном — пропасть. Разговаривают не отец с сыном, а судья с подсудимым. Единственное, что может Вася выставить в свою защиту, это упрямство. На все вопросы отца он отвечал: “Нет, не скажу… Никогда не скажу вам. Ни за что!” В этой критической ситуации в полной мере проявился характер Васи. Он не хотел облегчить своё положение предательством. Эта сцена показала, чего он, Вася, стоит. Оказывается, не возраст определяет поступки, поведение человека (вспомним, Васе всего семь лет), а что-то иное. Это “что-то” есть нравственный потенциал личности, уровень её духовной зрелости.

Познакомившись с детьми подземелья, Вася не только себя самого узнал лучше, но и своего отца, которого, как выявилось, он не знал. Обиженный невниманием отца, Вася в разговоре с Валеком скажет: “Он нехороший”. А в ответ услышит: “Неправда, неправда, — возразил Валек, — ты не понимаешь. Тыбурций лучше знает. Он говорит, что судья — самый лучший человек в городе”. Узнать такое об отце Васе было приятно, хотя обида на него всё равно осталась. “Вот он каков, — думалось мне. — Но всё же он меня не любит”. Позже и от самого Тыбурция Вася услышит: “Твой отец, малый, самый лучший из всех судей на свете”. А потом именно Тыбурций окажется тем человеком, который вернёт отцу сына, а сыну отца. Он разрядил своим приходом их объяснение по поводу исчезнувшей куклы: “Передо мной стоял другой человек, но в этом именно человеке я нашёл что-то родное, чего тщательно искал в нём прежде”. Это Вася об отце, который тоже “только теперь стал узнавать во мне знакомые черты своего родного сына”. Слова “нашёл” и “узнавать” — ключевые для отца и сына, которые благодаря чужому человеку, да ещё совсем из другого мира, нашли друг друга.

От Тыбурция Вася узнаёт и о том, что люди в этом мире разделены. “Я нищий, и он нищий. Я… краду, и он будет красть. А твой отец меня судит — ну, и ты когда-нибудь будешь судить… вот его”. Эту очевидную для взрослых истину Тыбурций приблизил к сознанию и чувствам мальчика, и тот отшатнулся. Для него она прозвучала с первозданной силой, и реакция была адекватной: “Не буду судить Валека, — возразил я угрюмо. — Неправда!” В детском “неправда” — неприятие взрослого, непонятного мира.

Мир полон противоречий. В этом Васе приходится не один раз убеждаться. Он давно знал, что “воровать нехорошо”, но в то же время он видит, что те, кто ворует, необязательно плохие люди. Вот и ворующий Валек стал ему как брат, и до боли в сердце было жалко Марусю — “улыбка Маруси стала мне почти так же дорога, как улыбка сестры”. И даже Тыбурций уже не был страшен — “он смотрел на нас троих какими-то странными глазами, в которых что-то мерцало, точно слеза”. Чужой плохой мир неожиданно стал своим.

И ещё один парадокс — старый Януш не один раз говорил Васе, что он “сын таких почтенных родителей” в “дурном обществе”. И что же? Сделал ли Вася что-либо дурное за время общения с детьми подземелья? Однозначно — нет. Наоборот, у него проявились хорошие качества, о которых он и сам не подозревал.

Завершая беседу по книге, спросим наших читателей, как они думают — есть ли будущее у тех, кто оказался в “дурном обществе”? Будущего у них, конечно, нет. Но что же указывает на безысходность, обречённость судеб детей подземелья? Место действия. Они живут на кладбище. Причём автор уточняет — на “брошенном”. Выходит, что живут в мире мёртвых — вдали от людей. К тому же живут в подземелье — в буквальном и переносном смысле. Слова “кладбище” и “подземелье” в повести — доминанты. Они — символ ушедшего и уходящего. Есть ещё одна уточняющая деталь — подземелье под часовней. Почему? Получается, что его обитатели только во власти Бога? А где же люди? Есть ли те, кто мог бы им помочь выбраться из ямы в городе мёртвых? Нет, таких нет. Хотя в городе все знали о существовании и месте обитания нищих, но помочь им никто не хотел. Людям не было дела до тех, кто ушёл за грань. В них видели только источник потенциальных опасностей. На них смотрели с “враждебной тревогой”. Ещё со времён переворота в замке “город знал, что на его улицах в ненастной тьме дождливой ночи бродят люди, которым голодно и холодно, понимая, что в сердцах этих людей должны рождаться жестокие чувства, город насторожился и навстречу этим чувствам послал свои угрозы”, город их не признавал. Стоит обратить внимание на то, что в повести нет конкретных образов горожан, есть “город” — некая огромная, безликая, равнодушная и враждебная масса.

Ни одна душа, кроме маленького мальчика, не выразила этим обиженным (судьбой, обществом) людям сочувствия. На сочувствие Васиного отца, то есть представителя власти, только намекается. Вытащить из подземелья его обитателей некому. Почему же в роли сочувствующего показан только ребёнок? Наверное, чтобы видно было, сколь малы силы, сострадающие тем, кто оказался на дне. А это значит, что вероятность их выхода из ямы ничтожна — надеяться не на кого. Сами же они выбраться оттуда не в силах. Даже самый крепкий из них — Тыбурций — способен только речи произносить и веселить мужиков.

Но, сделав ребёнка единственным сострадальцем, Короленко, вероятно, имел в виду и другую цель. С помощью ребёнка, благодаря ребёнку он показал человеческую состоятельность людей подземелья и прежде всего детей. Вася, живущий сердцем, стал своеобразным нравственным мерилом для обитателей подземелья. О детях как своеобразном индикаторе, проявляющем истинную ценность людского общества, говорил и Чехов, великий современник Короленко. Во время своей поездки на Сахалин он заметил, что к некоторым каторжникам тянутся дети. А это, по мнению Чехова, значило, что они ещё не совсем пропащие люди. Зашоренный взгляд взрослого видит гораздо меньше, чем чуткое сердце ребёнка.

Итак, Вася единственный, кто активно сопереживает отверженным, но изменить их жизнь к лучшему он не в состоянии. Силу, которая способна это сделать, Короленко не показал.

Безысходность судеб обитателей подземелья подчёркивается и финалом повести. Умирает самая любимая героиня — Маруся. Валек с отцом куда-то ушли из города. Явно не в лучшую жизнь. Ведь сказал же как-то Тыбурций: “Я краду, и он будет красть”. Будущее Валека — по-прежнему на дне жизни.

А что же Вася? Какова его судьба? Имело ли для него последствия краткое знакомство с детьми подземелья? Обратим внимание читателей на то, что знакомство действительно было кратким. В повести есть детали, которые более или менее точно указывают на это. Описанные события начались поздней весной. В начале первой главы читаем: “…вот весна окончательно восторжествовала над последними порывами зимы”. А предпоследняя глава называется «Осенью». Значит, знакомство длилось недолго — всего 3–4 месяца. Почему же тогда создаётся впечатление, что времени прошло очень много? Потому что малый отрезок времени вместил очень много. Что же конкретно? Ответ на этот вопрос подытожит все темы и проблемы повести. За это время Вася пережил горечь утраты матери, драму отношений с отцом, разрушение своих романтических представлений, знакомство с абсолютно новым для него миром, который перевернул всю его жизнь. Вася оказался лицом к лицу с проблемами, о существовании которых даже и не подозревал. Вася пережил радость дружбы и муки сострадания, утрату тех, с кем сроднился. Ему многое открылось не только в новом для него мире, но и в себе самом, в собственном отце, которого он, оказывается, совсем не знал.

Пропустив своего героя через многие житейские и психологические испытания, автор показал, чего он стоит в нравственном отношении. Поведение, поступки, эмоции мальчика Васи убеждают в том, что “взрослость” — понятие не столько возрастное, сколько нравственное. В свои семь лет Вася был способен принимать решения, нести ответственность за свои действия и слова.

Эпилог повести ещё раз подчёркивает, что пережитое Васей имело последствия в его будущей жизни. Из него читатели узнают, что Вася не только сам ничего не забыл, но сумел и свою младшую сестру, и даже отца обратить в свою веру.

Взглянем на себя

Повесть «Дети подземелья» побуждает читателя и на себя взглянуть: “А каков же я? Способен ли я на поступок, если будет нужно? Смогу ли сдержать слово, когда этого потребуют обстоятельства?” Путь от литературы к жизни, если он не слишком прямолинейный, для детской аудитории — естественный и необходимый. После того как выяснили, что автор думает о своих героях и тех проблемах, что он поднял, мы делаем следующий шаг — выводим читателя на него самого и его собственные проблемы.

Формой реализации этой задачи может стать читательская конференция, которая завершит изучение повести. Назвать её можно так: «Мои вопросы Васе — герою “Детей подземелья”». Два–три ученика по очереди играют роль главного героя. Роль будет сводиться к ответам на вопросы, с которыми к ним обратится аудитория. Каждому участнику конференции надо подготовить хотя бы один вопрос к герою. Вопросы и ответы на них выявят и уровень восприятия произведения, и степень его воздействия на читателя. Эстетическая и этическая задачи в этой ситуации решаются одновременно.

Плакат 1991 года работы Василия ЧеркашёваВ качестве итогового занятия может быть и «Встреча с писателем». Один из читателей выступает в роли писателя Владимира Короленко, все остальные готовят ему вопросы. В числе вопросов могут быть и такие: почему умерла Маруся? Почему Вася так и не узнал, куда ушли Валек с Тыбурцием и что с ними сталось? Какими людьми выросли Вася и его сестра Соня? Что сталось с теми “проблематическими натурами”, которые остались в Княжье-Вено? Почему писатель не показал рядом с Васей его друзей, и были ли они у него? Не слишком ли по-взрослому ведут себя семилетние мальчики? Цель вопросов к писателю та же, что и к его главному герою.

В обоих случаях проверяется знание текста, уровень его восприятия и воздействие прочитанного на современных читателей.

Чтобы прочитанное на уроке было усвоено…

То, что открылось ученикам на уроке, хорошо бы закрепить на новом литературном материале. В качестве такого “нового” для читателя материала могут быть произведения как русской, так и зарубежной литературы. Назовём некоторые из них: А.Чехов. «Ванька», «Спать хочется»; Д.Мамин-Сибиряк. «Вертел», «Кормилец», «В глуши», «Под землёй»; А.Куприн. «Белый пудель», «Чудесный доктор», «Тапёр»; М.Горький. «Дед Архип и Лёнька», «Встряска», «Сирота»; Д.Гринвуд. «Маленький оборвыш»; Г.Мало. «Без семьи»; Ч.Диккенс. «Оливер Твист»; А.Линдгрен. «Расмус-бродяга».

Рейтинг@Mail.ru