Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «Литература»Содержание №40/2001

Читальный зал

М.О. Чудакова. ЛИТЕРАТУРА СОВЕТСКОГО ПРОШЛОГО М.О. Чудакова
Избранные работы. Т. I.
ЛИТЕРАТУРА
СОВЕТСКОГО
ПРОШЛОГО.

М.: Языки русской культуры,
2001. 472 с.

КНИЖНАЯ ПОЛКА

Любителей научного волапюка эта книга разочарует: они в ней его не найдут. Те же, кого интересует наука о литературе, времени зря не потратят, — книга убеждает, что советское прошлое, серьёзно мешавшее писательскому самоосуществлению, сбивавшее с толку читателей своими субъективными понятиями о литературных ценностях, не смогло (да и не могло!) отменить объективные законы, по которым во все времена развивается литература. Мариэтта Чудакова и в советские годы остужала многие горячие головы, называя белое белым, а чёрное чёрным и не принимая одно за другое. Её работы, появляющиеся на протяжении вот уже нескольких десятков лет, неизменно отмечены демократической простотой изложения серьёзнейших научных проблем (в скобках заметим, что не только научных, ибо М.Чудакова в последние годы выказала себя ещё и превосходным публицистом, политологом). Впрочем, раскроем скобки: в интересующей нас здесь книге некоторые наиболее известные прежде работы М.Чудаковой заключены мемуарно-публицистическими “Постскриптумами”, показывающими, какую цену в то тяжелейшее время ей приходилось платить за право писать правду, через какие почти непроходимые редакторские заслоны она тогда продиралась.

Что обозначил собранный исследователем том его сочинений? Во-первых, принадлежность к совершенно определённой научной школе. Но прежде чем продолжить: “во-вторых”, заметим, что, хотя каждый волен выбирать себе любых учителей, мы с вами должны ощущать, что он усвоил их уроки, не только по его собственным декларациям. Вы скажете, что это само собой разумеется? Но вот был в нашей литературе критик, друживший со старшим по возрасту М.М. Бахтиным, действительно сделавший много доброго и для быта учёного, и для его наследия, и только на этом основании с какой-то странной настойчивостью повторявший в своих работах: “Мой учитель — Бахтин”! Хотя его отношение к литературе и его подходы к ней даже отдалённо не напоминали принципов бахтинской школы. Так что само понятие “школы” нуждается в уточнении.

Пристальное внимание М.Чудаковой к поэтике писателя, к стилистической однородности или, наоборот, разнородности художественного текста, конечно, воскрешают в памяти методы Ю.Тынянова, Б.Эйхенбаума, В.Шкловского и других опоязовцев. Да и сама М.Чудакова не скрывает, чьё наследие считает для себя особенно плодотворным. Это, как мы уже говорили, во-первых. А во-вторых, она преумножила достижения своих учителей: оперируя их методами, она сумела раскрыть сущность не просто отдельных представителей, но всей литературы советского прошлого, чутко реагируя на любые отклонения этой литературы от своего извечного предназначения и чётко фиксируя далеко не малочисленные случаи торжества такой литературы над советским прошлым.

Г.К.

Рейтинг@Mail.ru